Стихи...... +" (читают 3)

[LEON 3103]

Иван Андреевич Крылов

Басня "Кукушка и Петух"

"Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!" -
"А ты, Кукушечка, мой свет,
Как тянешь плавно и протяжно:
Во всем лесу у нас такой певицы
нет!" -
"Тебя, мой куманёк, век слушать я
готова". -
"А ты, красавица, божусь,
Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,
чтоб начала ты снова...
Отколь такой берется голосок?
И чист, и нежен, и высок!..
Да вы уж родом так: собою
невелички,
А песни, что твой соловей!" -
"Спасибо, кум; зато, по совести
моей,
поешь ты лучше райской птички.
На всех ссылаюсь в этом я".
Тут Воробей, случась, примолвил
им: "Друзья!
Хоть вы охрипните, хваля друг
дружку, -
Всё ваша музыка плоха!.."

За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.

1834 год

 

[LEON 3103]

Александр Сергеевич Пушкин

Сказка о рыбаке и рыбке

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод,
Пришел невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод,
Пришел невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод,
Пришел невод с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, - золотою.
...

Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось".
...

Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперек слова молвить.
Вот идет он к синему морю,
Видит, на море черная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
"Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках".
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился -
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

1833 год

 

[LEON 3103]

Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в году весна,
Словно в степи сосна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Ни за туманами,
Дальними странами.

В инее провода,
В сумерках города.
Вот и взошла звезда,
Чтобы светить всегда,
Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь.

Вот поворот какой
Делается с рекой.
Можешь отнять покой,
Можешь махнуть рукой,
Можешь отдать долги,
Можешь любить других,
Можешь совсем уйти,
Только свети, свети!

Юрий Визбор, 1964 г.

 

[Вкладчег]

Я была с моим народом
Там, где он, к несчастью, был
Сказал мой папа, стоя очередь за хлебом
В день первого подорожания
Когда батон за двадцать пять
Стал стоить шестьдесят

Они хотеть, и я хотеть
Они пищать, и я пищать
Они потеть, и я потеть
Они нищать, и я нищать
Я была с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был

Боже упаси глумиться
Буду вечно молодым
Пусть летят дурные птицы
А я поеду лучше в Крым
Мне заграница не нужна
Меня бесплатно кормит вся страна

Пол вагончика качался
Продавали бабки лук
Мимо ехал, мимо мчался
Славный город Бузулук
Возьми на полке пирожок с гвоздями,
Положи туда зубы (с) 19.10.1997

 

[LEON 3103]

Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а - так.
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.

Парня в горы тяни - рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке в одной с тобой -
Там поймешь, кто такой.

Если парень в горах - не ах,
Если сразу раскис и - вниз,
Шаг ступил на ледник и - сник,
Оступился - и в крик.

Значит, рядом с тобой - чужой,
Ты его не брани - гони:
Вверх таких не берут и тут
Про таких не поют.
Если ж он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но - шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но - держал.

Если шел за тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной, -
Значит как на себя самого,
Положись на него.

Владимир Высоцкий, 1966 год.

 

[Mavr1]

LEON3103

Спасибо Вам, Оленька, за то, что Вы периодически напоминаете тут нам о том, что "в начале было Слово", что самые достойные образцы Слова оного Вы нелениво и постоянно туточки до нас доносите, и вообще --
-- просто за то, что уже столько лет и уже не на первом Форуме Вы у нас туточки попросту ЕСТЬ!..

И, коль уж позволите, я поддержу Вас и тоже чуточку сюда добавлю -- моё Самое-Самое Любимое от Великого Поэта и Барда:

"Словно бритва рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки, --
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла -- в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не могла б, --
Тоже в страхе взопрел и прилёг -- и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам -- не слыхал, --
Зря мы любим её, однолюбы.
Вот у смерти -- красивый широкий оскал
И здоровые крепкие зубы.

Улыбнёмся же волчьей ухмылкой врагу --
Псам ещё не намылены холки!
Но -- на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивлённые морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо Света конец -- и в мозгах перекос...
Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождём --
И смирились, решив: всё равно не уйдём!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог -- человек:
Улетающим -- влёт, убегающим -- в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре -- за нами удача.
Волки мы -- хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки -- и смерть вам собачья!

Улыбнёмся же волчьей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но -- на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу -- там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки, -- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков...

Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутьё...
Где вы, волки, былое лесное зверьё,
Где же ты, желтоглазое племя моё?!!

Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчьих не знавшие кличей, --
Это ПСЫ, отдалённая наша родня,
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь Я волчьей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но -- на татуированном кровью снегу
Тает роспись: мы больше не волки!" (Владимир Семёнович Высоцкий, 1978-й год)

Спасибо Вам, Оля!!!
Вот если бы не Вы, я просто поленился бы всё это тут печатать...
Спасибо Вам!..

 

[LEON 3103]

И Вас благодарю за стихотворение, Андрей!
А пасибки не мне - Поэтам, почти два века, век и полвека тому назад сказали всё точно и ярко. О нас и нашей душе...
Форум читают, возможно комуТо из стареньких/новеньких западЁт в сердце слово Поэта.
Стародавнего. Давнего. Современного. Классики теперь уже все.
Верю и надеюсь - читателям надо не только хлеба и зрелищ.
Есть ещё сердце. Совесть. Душа.

 

[Вкладчег]

Развесёлые цыгане по Молдавии гуляли
И в одном селе богатом ворона коня украли.
А ещё они украли молодую молдаванку:
Посадили на полянку, воспитали как цыганку.

Навсегда она пропала
Под тенью загара!
У неё в руках гитара,
Гитара, гитара!
Позабыла все, что было,
И не видит в том потери.
Ах, вернись, вернись, вернись!
Ну, оглянись, по крайней мере!

Мыла в речке босы ноги, в пыльный бубен била звонко.
И однажды из берлоги утащила медвежонка,
Посадила на поляну, воспитала как цыгана;
Научила бить баклушки, красть игрушки из кармана.

С той поры про маму, папу
Забыл медвежонок:
Прижимает к сердцу лапу
И просит деньжонок!
Держит шляпу вниз тульёю…
Так живут одной семьёю,
Как хорошие соседи,
Люди, кони и медведи.

По дороге позабыли: кто украл, а кто украден.
И одна попона пыли на коне и конокраде.
Никому из них не страшен никакой недуг, ни хворость…
По ночам поют и пляшут, на костры бросая хворост.

А беглянка добрым людям
Прохожим ворожит:
Всё, что было, всё, что будет.
Расскажет, как может…
Что же с ней, беглянкой, было?
Что же с ней, цыганкой, будет?
Всё, что было, — позабыла,
Всё, что будет, — позабудет. (с)

 

[Вкладчег]

Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблён в Ваше тонкое имя "Ирена"
И в следы Ваших слёз.

Я влюблён в Ваши гордые польские руки,
В эту кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожжённого песней моей.

Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький, заплаканный рот,
И акцент Вашей польской изысканной речи,
И ресниц утомлённых полёт?

А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?..
О, как трудно любить в этом мире приличий,
О, как больно любить без конца!

И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав своё сердце в руке,
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И ещё улыбаться в тоске.

Не могу, не хочу, наконец, не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены Вам сердце, как мячик бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен! (с)

 

[LEON 3103]

Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озёрной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы, несомненно, сделали счастливой
Её саму и всю её семью.

Вставайте, граф, уже друзья
с мультуками
Коней седлают около крыльца,
Уж горожане радостными звуками
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб! Коль было согрешение,
То будет время обо всём забыть.
Вставайте! Мир ждёт вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль
не любить.

И граф встаёт. Ладонью бьёт будильник,
Берёт гантели, смотрит на дома
И безнадёжно лезет
в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит
вечер давешний:
Где был, что ел, кто доставал питьё.
У перекрёстка встретит
он товарища,
У остановки подождёт её.

Она придёт и глянет мимоходом,
Что было ночью - будто трын-
трава.
"Привет!" - "Привет! Хорошая
погода!..
Тебе в метро? А мне ведь
на трамвай!.."
И продают на перекрёстке сливы,
И обтекает постовых народ...
Шагает граф. Он хочет быть
счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.

Юрий Визбор, 1962 год

 

[Leodor]

После полуночи сердце ворует
Прямо из рук запрещенную тишь.
Тихо живет — хорошо озорует,
Любишь — не любишь: ни с чем не сравнишь.
Любишь — не любишь, поймешь —
не поймаешь...
Так почему ж как подкидыш дрожишь?
После полуночи сердце пирует,
Взяв на прикус серебристую мышь.

О. Мандельштам

 

[Leodor]

Над саквояжем в черной арке
всю ночь играл саксофонист.
Бродяга на скамейке в парке
спал, постелив газетный лист.
Я тоже стану музыкантом
и буду, если не умру,
в рубашке белой с черным бантом
играть ночами на ветру.
Чтоб, улыбаясь, спал пропойца
под небом, выпитым до дна, —
спи, ни о чем не беспокойся,
есть только музыка одна.

1997 г.

Борис Рыжий

 

[Leodor]

Я вас люблю… Что делать — виноват!
Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,
Что каждый ваш случайный, беглый взгляд
Меня порой кидает в жар и холод…
И в этом вы должны меня простить,
Тем более, что запретить любить
Не может власть на свете никакая;
Тем более, что, мучась и пылая,
Ни слова я не смею вам сказать
И принужден молчать, молчать, молчать!..
Я знаю сам, что были бы преступны
Признанья или смысла лишены:
Затем, что для меня вы недоступны,
Как недоступен рай для сатаны.
Цепями неразрывными окован,
Не смею я, когда порой, взволнован,
Измучен весь, к вам робко подхожу
И подаю вам руку на прощанье,
Сказать простое слово: до свиданья!
Иль, говоря, — на вас я не гляжу.
К чему они, к чему свиданья эти?
Бессонницы — расплата мне за них!
А между тем, как зверь, попавший в сети,
Я тщетно злюсь на крепость уз своих.
Я к ним привык, к мучительным свиданьям…
Я опиум готов, как турок, пить,
Чтоб муку их в душе своей продлить,
Чтоб дольше жить живым воспоминаньем…
Чтоб грезить ночь и целый день бродить
В чаду мечты, под сладким обаяньем
Задумчиво опущенных очей!
Мне жизнь темна без света их лучей.
Да… я люблю вас… так глубоко, страстно,
Давно… И страсть безумную свою
От всех, от вас особенно таю.
От вас, ребенок чистый и прекрасный!
Не дай вам бог, дитя мое, узнать,
Как тяжело любить такой любовью,
Рыдать без слов, метаться, ощущать,
Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,
Бежит по жилам, рваться, проклинать,
Терзаться ночи, дни считать тревожно,
Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;
Беречься каждой мелочи ничтожной,
Дрожать за каждый шаг неосторожный,
Над пропастью бездонною стоять
И чувствовать, что надо погибать,
И знать, что бегство больше невозможно.


Аполлон Григорьев

 

[Leodor]

Сохрани эту ночь у себя на груди,
в зимней комнате ежась, ступая, как в воду,
ты вся — шелест реки,
вся — шуршание льдин,
вся — мой сдавленный возглас и воздух.

Зимний воздух и ветер. Стучат фонари,
как по стеклам замерзшие пальцы,
это все — наизусть,
это все — зазубри,
и безграмотной снова останься.
Снова тени в реке, слабый шелест реки,
где у кромки ломаются льдины,
ты — рождение льдин,
ты — некрикнутый крик,
о река, как полет лебединый.

Сохрани эту ночь, этот север и лед,
ударяя в ладони, как в танце,
ты вся — выкрик реки, голубей разворот
среди белого чуда пространства.

1959
Леонид Аронзон

 

[Leodor]

Мы совпали с тобой, совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом — вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою совпали мы.
Мы совпали, еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно совпало с нами
это время в календаре.

1973 г.

Роберт Рождественский

 

[Leodor]

Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!

1828 г.

Александр Пушкин

 

[Leodor]

Все наденут сегодня пальто
И заденут за поросли капель,
Но из них не заметит никто,
Что опять я ненастьями запил.

Засребрятся малины листы,
Запрокинувшись кверху изнанкой,
Солнце грустно сегодня, как ты,-
Солнце нынче, как ты, северянка.

Все наденут сегодня пальто,
Но и мы проживем без убытка.
Нынче нам не заменит ничто
Затуманившегося напитка.

1913

Борис Пастернак

 

[Leodor]

Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.

Борис Пастернак

 

[Leodor]

Федор Тютчев


Зима недаром злится,
Прошла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
И все засуетилось,
Все нудит Зиму вон —
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.
Зима еще хлопочет
И на Весну ворчит.
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя.
Весне и горя мало:
Умылася в снегу,
И лишь румяней стала,
Наперекор врагу.

 

[Вкладчег]

Она ходила на танцы.
Танцы были на стадионе.
Они там были как зерна,
На одной огромной ладони.
И даже не целовались,
Просто танцевали вместе.
Он провожал ее к маме.
Считались женихом и невестой.

Оркестр играл на вокзале
Синенький скромный платочек.
Они ему приказали
В одну из горячих точек.
Так и не вышла замуж,
Так и осталась невестой.
И даже не целовались —
Просто танцевали вместе…

А ветер на стадионе
Насвистывал итальянцев…
Она ходила на танцы…
Просто ходила на танцы… (c)